Подавляющее большинство россиян − почти две трети − назвали медведя наиболее удачным символом России. Некоторые видят в этом традицию, но само существование такой традиции − миф. Наши предки не ассоциировали свою страну с медведем, так делали их непосредственные враги, в первую очередь англичане. Почему же теперь мы перенимаем символы, которые изначально были русофобскими?
Интересно, что популярность медведя, как символа России, распределена по стране более-менее равномерно. Да, при ответе на вопрос социологов женщины вспоминали про косолапого хищника чуть реже, чем мужчины, а сибиряки и москвичи чуть чаще, чем все остальные, но усредненный рейтинг медведя – это почти 65%.
«Выявление символов и архетипов помогает понять состояние массового сознания. Россияне в этом смысле продемонстрировали традиционную приверженность образу медведя, олицетворяющего, по их мнению, нашу страну», – заявили по этому поводу в ФОМ.
Возьмем на себя смелость поправить социологов: «приверженность образу медведя» никак нельзя назвать для России «традиционной», эта ассоциация закрепилась совсем недавно – уже после того, как Олимпийский Мишка взмыл над «Лужниками» и полетел в свой сказочный лес. Более того, олицетворять Россию с медведем придумали ее геополитические противники, и в этом олицетворении немало из того, что мы понимаем под русофобией.
Изначально эта игра в ассоциации не имела под собой политики - только объективные частности. Медведь – крупнейший хищник европейского континента, а Россия – крупнейшая страна, за которой простирались еще более огромные и неосвоенные пространства. Греческие слова «север» и «медведь» различаются всего на одну букву. Наконец, еще во времена Московского царства Россия была поставщиком специфических товаров – медвежьих шкур и живых медведей, в том числе белых.
До определенного момента единственным источником знаний европейцев о Московской Руси были донесения дипломатов. Особняком в их ряду стоит посланник Священной Римской империи барон Сигизмунд фон Герберштейн – его записи были наиболее подробными и тщательными, а в итоге оформились в книгу «Записки о московских делах». Написанная на латыни в 1549 году, она переиздавалась десятки раз на всех основных языках Европы.
Никакой русофобии в этой работе и близко не было, просто медведь оказался частью особенно ярких, экзотических и запоминающихся сюжетов о «московской жизни». Речь шла, во-первых, о дрессированных медведях, которых водили по русским ярмаркам, во-вторых, об особенно морозной и длинной зиме 1526 года, когда оголодавшие шатуны (в том числе из числа дрессированных) не просто нападали на людей, а даже штурмовали дома.
В иллюстрации к работе барона, также ставшей классической, медведь впервые был использован в качестве виньетки на карте Русского царства.
Следующий расхожий сюжет на медвежью тему также пришел из дипломатических донесений и относится ко второй половине правления Ивана Грозного: европейцев впечатлило натравливание медведей на людей как способа казни.
В совокупности все это породило бренд «московского» или «русского медведя», которых демонстрировали в европейских цирках. Но знака равенства между страной и животным тогда еще не ставили – медведь был как бы особенностью России, но не ее символом.
Таковым он стал позднее – в первой половине XVIII века, причем всецело благодаря Британии и ее передовым позициям в печатном деле. Именно англичане создали серию гравюр, на которых Россия воплощалась в медведе, а первой из них стала «Европейская гонка». Позднее эта ассоциация была поддержана модой на анималистические карты, а еще позднее – на карикатуры.
В годы Крымской войны, когда европейцы писали о российском государстве особенно много нелицеприятного (ровно, как и теперь, это было намеренной политической пропагандой), восприятие России, как медведя, переняли французы, добавив к ней новые оттенки. Если у англичан русский медведь олицетворяет агрессивную силу и кровожадность, иногда – глупость, то у французов еще и неотесанность. Высмеивалась, в частности, попытка России-зверя стать частью «высшего света» – цивилизованного европейского общества.
Нужно понимать, что если, например, в «русских народных сказках» (к народному творчеству имеющих отношение опосредованное, т.к. они все прошли литературную обработку профессиональными писателями — или прямо ими написаны) медведь является персонажем неоднозначным – иногда антагонистичным, но часто и добродушным, полезным, ведающим, то в реальной крестьянской традиции наши предки НЕНАВИДЕЛИ медведя, как прямую опасность для крестьянской жизни. До такой степени ненавидели, что само название этого зверя — «Бер» — было табуировано, его нельзя было произносить вслух, «а то накличешь». Говорили иносказательно — «ведающий мёд». А то, что в русском языке медведь назывался также, как и во всех остальных европейских языках, мы сейчас можем судить по сохранившемуся слову «берлога», «логово бера».
То есть русские крестьяне настолько ненавидели медведя, что единственные из всех европейских народов табуировали его имя!
А в традициях раннего европейского христианства он символизировал греховную природу человека и утвердился в культуре с преимущественно негативным ореолом как нечто гневливое, прожорливое, жадное и ленивое.
Создатель Берлинской академии наук Готфрид Лейбниц называл русских «крещеными медведями», подразумевая именно дикость – при том, что медведь используется как символ самого Берлина с XIII века. Впоследствии эту аналогию использовали также нацисты, причем «советский медведь» от ведомства Геббельса имел еще и характерный «еврейский» нос.
Из Европы медвежий образ России в начале XIX века перекочевал в Америку, но с учетом другой политической традиции и особо теплых отношений между Россией и США того времени поменял знак. Для американцев русский медведь – это сила и мощь «в хорошем смысле», без отрицательных коннотаций и «фиги в кармане».
Неудивительно, что еще десять лет назад медведь, как символ России, доминировал в ассоциациях именно американцев, опережая Красную площадь, автомат Калашникова и матрешку. В самой России он занимал только четвертое место, уступая двуглавому орлу, Кремлю и березе, следует из исследования доктора социологических наук Татьяны Рябовой из Ивановского государственного университета.
Получается, теперь мы переняли тот символ, который использовали против русских в уничижительном смысле и в пропагандистских целях. В этом есть что-то от Достоевского, чтоб не сказать от Захер-Мазоха.
Д. Бавырин
Взято отсюда: https://pereklichka.livejournal.com/1798769.html с моими личными дополнениями.
или
