Пасха в Магнитогорске 1960 год из " Записок священника" прт Владимира Рожкова
Наступила пасхальная ночь. В начале двенадцатого я пошел в храм. Двор был заполнен народом, толпы стояли за оградой. Проходя, я глядел на народ и удивлялся: среди стоящих было много молодых парней и девиц. То же самое было и в храме. Закончилась полуношница. Мы вышли из храма с крестным ходом. Справа от меня шел отец диакон, слева — отец Николай. Толпа, стоящая за оградой, прильнула к решеткам. Раздались свистки, крики. Заиграли на гармошках и гитаре. Что-то вспыхивало и гасло. Сзади напирали на нас. Диакон наклонился ко мне и шепнул: «Бросают зажигалки. Ломают ограду».— «Идите спокойно, твердо. Сейчас после первого круга войдем в храм»,— ответил я. Обойдя храм, мы поднялись на паперть. Мне предстояло совершить зачало пасхальной заутрени. Сдерживая себя, я старался не оглядываться назад, но чувствовал, что там идет борьба. Какие-то молодцы, расталкивая людей, стараются лезть на паперть, к нам, а окружавшие и охраняющие нас прихожане сталкивают их вниз. Открылись двери и мы при пении «Христос воскресе» вошли в храм.
Во время заутрени парни, пробравшись в храм и расталкивая народ, стали пробираться к амвону. Стоявший народ, понимая происходящее, старался их не пропускать. Диакону я предложил читать октении в царских вратах, не выходя на амвон. Чувствовалось, что молодцы замышляют устроить какой-то дебош, сорвать пасхальную службу. К концу утрени мне передали записку. Просили не выходить из церкви на освещение куличей, так как известно, что хулиганы намереваются на нас напасть, избить, срезать волосы и храм ограбить. Это они должны были сделать во время крестного хода при третьем обходе.
О полученной записке я не сказал своим сослужителям, чтобы не волновать их и не снижать богослужения. Оно шло торжественно. Над царскими вратами переливались разноцветными огнями неоновые трубки, образующие слова — Христос Воскресе! Горели все люстры и канделябры. Хор, расположенный на втором этаже, звучал сильно и пел с исключительным подъемом. Евангелие читали на трех языках: диакон — на славянском, о[тец] Николай — на русском, а я — на нагайбацком, понятным значительной части наших прихожан. В детстве я живал среди татар, немного знал по-татарски. Мне легко давался акцент восточных языков.
Исключительная тишина стояла в храме, пока не прозвучал последний 17 стих: «Закон Моисей арткылы берилгян, аммя дяулят белян чинных Иисус Христос арткылы булдылар шул (ибо закон дан через Моисея, благодать же и истина произошли через Иисуса Христа)». Молодые люди прекратили свои попытки прорваться к амвону, видимо, решившись дождаться нашего выхода на освящение снеди. К концу литургии я показал записку сослужителям. По окончании службы обратился к присутствующим: «Видите, какая неспокойная ночь. Мы не можем допустить осквернения пасхального богослужения, а посему передайте всем, что выхода из храма на освящение куличей не будем делать, а все, принесенное вами, батюшки будут освящать, когда вы будете подходить к кресту». Народ меня знал и уважал, а посему без всякого ропота послушался.
Варвара Васильевна спустилась с хора и стала ходить за группой находящихся в храме коноводов, собиравшихся «сделать из старицы котлеты» и сама слышала их разговор: «Зря пропала ночь. Там у них (показывая рукой на алтарь) только куски, никаких денег нет; деньги вон где (показывая на свечной ящик), но решетка высока, просто не возьмешь, шум будет. Айда домой!» Наш шофер, дежуривший с нарядом милиции, говорил, что за ночь в толпе у храма было задержано около пятнадцати всяких хулиганов и дебоширов.
Поразительно то, что в 1960 г. почти аналогично прошла пасхальная ночь в Петропавловском соборе г[орода] Бузулука. Вот как описала ее мне знакомая: «У нас на Страстной неделе приехал уполномоченный и запретил служить в ограде и продавать в ограде свечи. О[тец] настоятель перехитрил его: открыл форточку в алтаре и за свечами подходили с паперти. Левых певчих поставил на помост в северных дверях, открыл настежь окна и двери храма так, что в ограде был слышен каждый звук. И храм, и ограда были набиты до того, что иголку не просунешь.
Восемь представителей «совета нечестивых» сумели подойти к самой солее, имея задание бросить специальные зажигалки в алтарь, натворить большой беды, а на другой же день храм должны были закрыть. Но Господь не допустил совершиться злодеянию. Один из нечестивых в ограде предупредил одного из прихожан — высокого, здорового мужчину и тот говорил народу: «Пропустите, уберу бандитов». Протискивался вперед, встал впереди поджигателей, когда они вот-вот уже должны были подняться на самую солею, оттеснил их со ступенек вниз, а там их уже вперед не пускали. Все прошло благополучно. Неверие посрамлено, и «убежали от лица его ненавидящие Его» (Пс. 81:8).
Мне сообщили, что в Преображенской кладбищенской церкви гор[ода] Уральска в эту ночь хулиганы выбили несколько окон, желая спровоцировать происшествие. О происшествиях в пасхальную ночь в Никольском храме я написал доклад и послал в епархиальное управление.
Найдено здесь: https://vk.com/ot_storie?w=wall-5943275_159504
или
Journal information